Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи - Вадим Георгиевич Устинов

Таким образом, процесс найма на королевскую службу был вывернут Ричардом наизнанку – сначала кандидат проходил через жесткий отбор, где оценивались его деловые и человеческие качества, и только потом ему позволялось заплатить за должность. Платили все охотно, поскольку запрашиваемые суммы были им вполне по карману.

В своем стремлении собрать как можно больше денег на крестовый поход, Ричард использовал и другие доступные ему средства. Он добился у папы Климента III привилегии взимать отступные с тех, кто сгоряча дал обет отправиться в Святую землю, а затем по какой-то причине раздумал принимать крест. Среди таких отказников были весьма видные люди. Например, богатейший прелат Юг де Пюизе князь-епископ Даремский по зрелом размышлении решил в поход не ходить. Больше того, он возжелал приобрести графство Нортумбрию. Ричард согласился и на то и на другое, при этом облегчил сундуки епископа на 10 тысяч фунтов стерлингов серебром. Вспоминая потом этот случай, он шутил: «Я необыкновенный мастер – сделал из старого епископа нового графа»[135]. На самом же деле ему было на руку, что в его отсутствие за шотландской границей будет присматривать такой изворотливый политик, как князь-епископ Даремский.

Не обошел вниманием Ричард и традиционные способы пополнить казну: общинные поборы на приобретение лошадей и экипировки, на строительство кораблей. Вовсю использовал он и королевское право на выморочное имущество. Когда в конце августа 1189 года умер Джеффри Ридел епископ Илийский, не оставив ни наследников, ни завещания, Ричарду досталось 3200 марок, золотая и серебряная утварь, роскошные одежды, лошади, немалые запасы зерна.

Недоброжелатели, которых у Ричарда всегда хватало, называли его ужасным правителем, ради своих прихотей готовым разорить всех и распродать все. Ему приписывали весьма вызывающее заявление: «Я бы продал Лондон, если бы нашел подходящего покупателя»[136]. Однако большинство современников воспринимали действия Ричарда весьма спокойно, без критики: избранная королем фискальная политика, в первую очередь обращенная своим жалом против богатых, позволила в кратчайшие сроки собрать огромные средства, не прибегая к масштабному насилию и не вызывая возмущения у народа.

Впрочем, порой в Англии все-таки возникали весьма экзотические и оригинальные слухи. Один из них привел в своей хронике августинец Уильям из Ньюборо.

Таковы были слухи о короле, и из уст в уста летали пересуды, и достоверность им придавали эти его неосмотрительные, а также неумеренные как дары, так и распродажи. Верили, что он предвидел свой скорый конец и мало заботился о королевстве, которое вследствие этого либо распалось бы на части, либо погибло. Но впоследствии стало ясно, с какой изощренной хитростью он задумал и сделал так, чтобы все, кто считался богачом, опустошили свои кошели[137].

Несмотря на огромные сборы, финансовую систему Англии король не разрушил. Он оставлял страну в руках надежных и доверенных слуг, которые могли бы сохранять в ней покой и порядок. Но прежде нужно было этот покой и порядок окончательно установить как внутри королевства, так и на его границах.

* * *

В наследство от отца Ричарду достался один очень неприятный внутрицерковный конфликт между цистерцианцем Болдуином Фордским архиепископом Кентерберийским и монахами-бенедиктинцами его собственного кафедрального приорства. Еще в 1186 году Болдуин заявил о намерении основать коллегиальную церковь мучеников Святого Томаса и Святого Стивена в Хакингтоне – древнем приходе, граничившем с Кентербери на севере. Возмущенные монахи Церкви Христа[138] немедленно истолковали желание архиепископа как попытку покуситься на положение и престиж их ордена.

Вокруг проекта хакингтонской церкви началась отчаянная борьба, которая сопровождалась многочисленными переговорами, апелляциями к Генри II и к римским папам, постоянно сменявшим друг друга на Святом престоле. В январе 1188 года терпение архиепископа Кентерберийского лопнуло, и он приказал запереть монахов в их собственном монастыре. Заточение бенедиктинцев продолжалось полтора года, и выжили они только благодаря доброте жителей Кентербери, которые приносили им пищу. После смерти Генри II сторонам удалось договориться о своего рода перемирии, и ворота монастыря были открыты. Однако в октябре 1189 года распри разгорелись с новой силой из-за того, что Болдуин Фордский назначил приором бенедиктинской общины монаха Роджера Норриса, которого собратья считали предателем – во время заточения он сбежал из запертого монастыря через канализацию и перешел на сторону архиепископа. Накал страстей был столь высок, что пришлось вмешаться даже папе Клименту III, отрядившему для умиротворения сторон своего легата Джованни д’Ананьи. Правда, миссия папского посланника успехом не увенчалась, поскольку Алиенора Аквитанская приказала не пускать его дальше Дувра.

Выгоду от прибытия в Англию легата умудрился совершенно неожиданно для окружающих извлечь Ричард. Во-первых, Джованни д’Ананьи утвердил избрание бастарда Джеффри на пост архиепископа Йоркского. Во-вторых, легат снял интердикт, наложенный архиепископом Кентерберийским на английские владения королевского брата Жана Безземельного графа де Мортань из-за его женитьбы на Изабели Глостерской. После того как папский посланник совершил нужные Ричарду акты, его без лишнего шума отправили восвояси.

Король решил лично положить конец внутрицерковному противостоянию. В этом сложном деле он проявил себя великолепным дипломатом, мастером нестандартных ходов. В конце ноября 1189 года под давлением Ричарда монахи согласились просить прощения у архиепископа и примириться с ним, если тот, в свою очередь, откажется от планов по строительству церкви в Хакингтоне, сместит Роджера Норриса и подтвердит древние привилегии капитула. Добившись уступок от монахов, Ричард встретился с Болдуином Фордским и пригрозил, что лично прикажет отправить в отставку Норриса и запретит строительство в Хакингтоне, если архиепископ Кентерберийский не согласится на это по доброй воле. 27 ноября состоялся пышный въезд Ричарда в Кентербери, где назначенная им арбитражная комиссия должна была вынести окончательное решение. В полумраке капитульного зала монахи попросили прощения у архиепископа Кентерберийского и выразили ему свою покорность. Затем они внимательно выслушали приговор главы комиссии Уолтера де Кутанса архиепископа Руанского и оторопели. Приговор гласил, что архиепископ Кентерберийский имеет полное право строить церковь там, где ему заблагорассудится, а также и приора назначать по своему усмотрению.

Но на этом сюрпризы не закончились. Вслед за Уолтером де Кутансом встал сам Болдуин Фордский. Он объявил, что удовлетворен смирением монахов, а посему строительство церкви в Хакингтоне прекращается и ненавистный приор будет смещен. Так король с помощью своей изобретательности заставил прийти к компромиссу тех, кто многие годы не мог его найти. Ричард добился желаемого результата, причем дал возможность архиепископу Кентерберийскому сохранить лицо и с честью выйти из затруднительного положения.

* * *

Заливая пожар внутри королевства, Ричард параллельно пытался решить вопрос с задиристыми соседями на западе и на севере. Как он и ожидал, набеги валлийцев не заставили себя долго ждать. Рис ап Грифит, воинственный князь Дехейбарта, напал